Исполнительский анализ.
Анализ выразительности чтения следует начинать с характеристики достоинств, а потом переходить к недостаткам. Необходимо также объяснять, что и почему нравится или нет. К этому же нужно приучать и детей.
1) Правильно ли раскрыта читающим идея произведения?
2) Верно ли переданы образы?
3) Выделены ли основные элементы сюжета?
4) Передано ли читающим свое отношение к описываемому в произведении?
5) Проведено ли деление произведения на части?
6) Точно ли передана мысль каждой части?
7) Сделаны ли паузы между частями?
8) Правильно ли расставлены логические ударения и паузы?
9) Выдержан ли темп?
10) Достаточно ли правильно использованы сила и высота голоса?
11) Достаточно ли ясно и четко прочитан текст?
12) Были ли допущены орфоэпические ошибки? Какие?
13) Было ли правильным дыхание?
14) Достаточно ли выразительны были поза, жесты и мимика?
15) Осуществлялось ли общение с аудиторией?
16) Какова оказалась сила воздействия чтения на слушателей?
Связно составленная по предложенным вопросам оценка чтения явится развернутым исполнительским анализом на него.
Задачей заключительного этапа занятий по постановке голоса является введение навыка правильного голосоведения в речевую практику. Работа направлена на закрепление звучного, собранного звучания, ровности, устойчивости, гибкости и выносливости голоса. Голос учащихся должен звучать насыщенно, легко и свободно. В процессе тренировок важно закрепить мышечные, слуховые и вибрационные ощущения, возникающие при правильном голосообразовании. На этом этапе работы происходит закрепление навыков правильной фонации, что приводит к укреплению динамических стереотипов в коре головного мозга. Следует помнить, что навыки вырабатываются и закрепляются в процессе многократных, целенаправленных тренировок, а при их отсутствии - утрачиваются. Поэтому учащимся рекомендованы ежедневные голосовые тренировки два и, по возможности, более раз в день.
1. Подберите загадки и прочитайте их выразительно.
2. Определите методическую цель задания.
3.Умеете ли вы выразительно загадывать загадки? Когда произносишь загадку, надо выделять слова, которые обозначают самое главное, голосом. Прочитайте загадки Б. Заходера, выделите в них самые главные для отгадки слова.
4. Какое чтение морали басни вы считаете более приемлемым в наше время - с пафосным обличением или с лукавым поучением? Зависит ли это от уклона конкретной басни в сторону сатиры или юмора? А от личности исполнителя?
5.Подберите стихотворение, прочитайте, запишите на магнитофон. Прослушайте свое чтение и составьте исполнительский анализ (письменно) опираясь на примерный план для анализа выразительности чтения.
6. Прослушайте, как ваш товарищ читает стихотворение, и квалифицированно оцените его исполнение.
Основная литература
1. Калягин В.А., Овчинникова Т.С.Логопсихология /В.А.Калягин, Т.С.Овчинникова. Логопсихология.-М.Академия.2008
3.Жукова Н.С.Логопедия. /Н.С.Жукова. Логопедия. -Екатеринбург.2005.
4. Фомичева М.Ф..Воспитание у детей правильной речи. /М.Ф.Фомичева. Воспитание у детей правильной речи.- Просвещение.1989.
Дополнительная литература
1. Козлянинова И.П. Произношение и дикция / И.П. Козлянинова. - М.: ВТО, 1970. - 150 с.
3. Марченко О.И. Риторика как норма гуманитарной культуры: учеб. пособ. для высших учебных заведений / О.И. Марченко. - М.: Наука, 1994. - 191 с.
Формы и виды контроля
Формой итогового контроля является устный зачет.
2. Перечень примерных вопросов для зачета
1. 1.Что составляет предмет фонопедии, его предмет и задачи.
- Назовите известные вам нарушения голоса.
- Назовите причины, вызывающие органические нарушения голоса и функциональные.
4. От каких факторов зависит становление речи ребенка.
- В комплексный метод исправления дефектов голоса включена Назовите ее цели, виды, особенности использования артикуляционной гимнастики.
- Перечислите, над какими качествами голоса необходимо работать при той или иной голосовой патологии.
- Перечислите и охарактеризуйте основные компоненты выразительности чтения выразительного чтения.
9. Как развивается речь ребенка.
10. Определите значение интонации.
11. Как образуются звуки речи.
12. Основные этапы работы по исправлению звукопроизношения
13. Какие требования предъявляются к проведению артикуляционной гимнастики.
14. Какими упражнениями вы владеете для выработка направленной воздушной струи.
15. Какие звуки называются опорными.
16. Назовите цель и содержание работы по постановке голоса и выразительности чтения.
17. .Какие основные способы постановки силы звука вы знаете
18. Как проводиться автоматизация звуков в словах.
19. Какие упражнения используются для автоматизации звука во фразовой речи.
20. В чем выражается интонационное логическое выделение слова.
- Что составляет систему техники речи.
ПРИЛОЖЕНИЕ
После достаточной тренировки дыхания и артикуляции начинаются голосовые упражнения. Через откашливание с закрытым ртом или стон (контролировать рукой, положенной на грудь) фиксируется один из звонких проторных звуков (обычно в или з) и закрепляется коротким выдохом на артикуляции. Постепенно вводятся звуки ж, л, р, н. м .
Для закрепления длительности звучания даются слоговые -упражнения:
| 1.Ав | ов | ув | ы | в | |||
| 2. Аз | оз | уз | ы | з | |||
| 3Аж | ож | уж | и т.д. | ||||
| 4Пав | паз | паж | пал | пар | пан | пам | |
| пов | поз | пож | пол | пор | пон | пом | |
| пув | пуз | пуж | пул | пур | пун | пум | |
| пыв | пыз | пыж | пы л | пыр | пын | пым | |
| пив | пиз | пиж | пил | пир | пин | пим | |
| пев | пез | пеж | пел | пер | пен | пем |
и другие сочетания.
Вначале на одном выдохе дается один слог, потом два, три и т. д.
В этих упражнениях нужно следить и добиваться грудного звучания. Гласные звуки и здесь берутся только артикуляцией.
В дальнейшем к длительности проторных согласных прибавляются упражнения в силе звука. Сначала тренируется усиление, потом ослабление звучания и после этого совместные упражнения в усилении и ослаблении:
Следующей ступенью в занятиях бывает соединение выдоха и голоса на проторных звонких согласных с постепенным и осторожным включением гласных (у, о, э, ы, и, а). Звук у берется первым потому, что этот звук ближе к согласной по артикуляции и при нем, как отмечает Фомичев, гортань более устойчива.
Вот целый ряд таких упражнений:
| вув | вов | вэв | выв | вив | вав |
| вуз | воз | вэз | выз | виз | ваз |
| вуж | вож | вэж | выж | виж | важ |
| вул | вол | вэл | выл | вил | вал |
| вур | вор | вэр | выр | вир | вар |
| вун | вон | вэн | вын | вин | ван |
| вум | вом | вэм | вым | вим | вам |
В таком же порядке следуют упражнения с з, ж, л, р, н, м, и затем переходим к длительности гласных. Вышеуказанные упражнения берутся уже в такой вариации:
Ву___в, во__в, вы__в, ви__в,ва__в и т.д.
Согласные вводятся все еще для помощи, как опора слабой фонации. Дальше укрепляются гласные» без согласных в различных сочетаниях:
| 2. уо | уэ уы | уи | уа |
| оу | оэ оы | ои | оа |
| эу | эо эы | эй | эа |
| ыу | ыо ые | ыи | ыа |
| иу | ио иэ | иы | иа |
| ау | ао аэ | аы | аи |
| 3. уоэ | уоы | уои | уоа |
| уэо | уэы | уэи | уэа |
| >ио | уиэ | уиы | уиа |
| уыо | уыэ | уыи | уыа |
| уао | уаэ | уаы | Уаи |
| 4. уоэиа и т. д. |
Потом берутся упражнения для развития силы голоса на гласных:
у______у_________у----о______о______о-----э_____э______э
В дальнейшем после упражнений на чистых гласных переходим к словам, фразам, поговоркам, скороговоркам, проработанным на первом этапе занятий на беззвучной артикуляции, «озвончаем» их и вводим новые слова и фразы.
Следующей идет работа по развитию гибкости голоса- упражнения на интервалах. Начинаем с уменья ставить вопрос, когда голос идет вверх: который час и давать ответ - голос идет вниз, например: пятый, восьмой и т. д.
Экономия с движением голоса на секунду, терцию, квинту, октаву, например, в фразе: Но я не знала, что это так важно, может быть интонирована на различных интервалах. Желательно с помощью инструмента показать голосоведение в гамме.
Заключительные занятия:
а) упражнения в различных интонациях (вопрос, удивление, испуг, радость, страх); хорошими материалами для этого являются басни;
б) ознакомление с регистрами (грудной, средний, головной);
в) ознакомление с эмоциональной окраской и тембром (мажор, минор). Например, Уж тает снег, бегут ручьи... (мажор); «Анчар» Пушкина (минор);
г) ознакомление с темпом речи (быстрый, медленный);
д) пользование оздоровленной речью в чтении, разговоре, пении.
СЧИТАЛКИ
Ребенок при произнесении каждого слова считалки дотрагивается указательным пальцем руки до груди играющего:
Клен, клен, выйди вон!
Плач, плач, галка, Мне тебя не жалко!
Шла собака через мост, Четыре лапы, пятый хвост.!
Бена-бена-барбарис,
Два мальчишки подрались,!
Кады-дады,
Налей воды коров поить,
Раз, два, три, четыре, пять.
Заяц белый и русак
Танцевали краковяк
Раз, два, три, четыре, пять - в прятки мы хотим играть.
Да и нет не говорить, Все равно тебе водить!
Раз, два, три, четыре, пять
Вышел зайчик погулять.
Вдруг охотник выбегает,
Прямо в зайчика стреляет.
Но охотник не попал;
Серый зайчик убежал.
За стеклянными дверями
Стоит Мишка с пирогами. «Здравствуй, Мишенька, дружок
Сколько стоит пирожок?»
-«Пирожок-то стоит три, А водить-то будешь ты!»
Где ты был до сих пор?
Задержал светофор.
Красный - ясно,
Путь опасный.
Желтый - то же,
Что и красный,
А зеленый впереди
Проходи!
Из скворечника торчат
Клювы маленьких скворчат.
Клювик раз,
Клювик два,
Лапки, лапки, голова,
В зоопарке я бывал
Обезьянок там видал,
Две уселись на доске,
Три сидели на песке,
Три мартышки спинки греют,
Апельсин на части делят.
С ними долго не сиди,
Твоя очередь - води!
Раз, два, три, четыре, пять
В прятки мы хотим играть.
Надо только нам узнать,
Кто из нас пойдет искать.
Игра «Эхо»
Дети становятся в два ряда друг против друга у противопоположных стен. Одна партия громко произносит а, вторая эхом тихо произносит а.
Потом партии меняются ролями. Так проигрываются все гласные звуки. Можно давать и сдвоенные гласные: ау, а, аи, ая и т. д.
«Поезд»
I вариант Дети кладут руки друг другу на плечи и идут по комнате, изображая идущий поезд, и гудят: у-у-у-у.
II вариант
Первый ребенок изображает паровоз, у него в руках дудочка. Остальные дети - «вагоны». «Вагоны», двигаясь, произносят звук шшш. Паровоз, подходя к станции, дает гудок: уууу. Дети по очереди изображают паровоз.
«Заблудились»
I вариант
Дети ходят по комнате и все хором произносят текст:
Заблудились мы в лесу,
Закричали все: «Ау-ау-ау!»
Ау-ау дети произносят громко, поднося руки ко рту.
II вариант Текст произносит один ребенок, а аукают все дети.
((Большинство игр можно проводить и коллективно, и индивидуально)
«Паровоз»
Группа детей или один ребенок, изображая паровоз, идет по комнате, показывая руками движения колес и произнося текст:
Ух! Ух! Ух!
Еду, еду во весь дух!
Ух! Ух! Ух!
«Лес шумит»
Дети, стоя в кругу, при словах воспитателя «Подул ветер» показывают, как качаются деревья от ветра, поднимают руки и раскачивают ими над головой, одновременно произнося звук: шшшш.
При словах воспитателя «Подул сильный ветер» дети опускают руки вниз и раскачивают их, произнося звук: шшшш.
«Еду, еду»
Дети садятся на стульчики, изображающие машину, и производят повороты рук то вправо, то влево, имитируя по-вороты руля, и произносят текст игры: Еду, еду я домой На машине грузовой. (При коллективной игре текст произносится во множественном числе.)
«Едем, едем на коне»
Дети садятся на стульчики, изображающие лошадку. У каждого в руке по флажку, и все произносят текст игры:
Едем, едем на коне,
По флажку у нас в руке,
«Гоп-гоп-гоп»
Дети садятся па стульчики, изображающие лошадок. Можно дать в руки палочки с привязанными веревочками - кнуты, которыми они погоняют своих «коней», произнося:
Гоп-гоп-гоп,
Будет стул у нас конем,
И помчимся мы на нем.
«Мы молоды»
Дети с флажками в руках маршируют под текст:
Мы молоды и весело Идем! Идем! Идем! И песню октябрятскую Поем! Поем! Поем!
«Ножками затопали»
Дети становятся в затылок друг другу и, произнося текст, выполняют соответствующие движения:
Ножками затопали,
Зашагали по полу:
Трам-трам-трам!
Друг за другом по местам!
«Мы идем»
Держа в руках флажки, дети маршируют по комнате, произнося текст:
Мы идем, мы идем
С песнями, с цветами.
Мы поем, мы поем
Песенку о Маме!
«Маму я свою люблю»
Дети произносят текст и показывают, как они колют дрова, стирают, полощут белье, подметают пол:
Маму я свою люблю,
Я дрова ей наколю.
Свою маму я люблю, Я всегда ей помогу:
Я стираю, полоскаю,
С ручек воду отряхаю,
Пол я чисто подметаю
И уроки повторяю.
«Кабачок»
Дети держатся за руки, стоят в кругу. В середине круга сидит ребенок - «кабачок». Дети идут по кругу и хором говорят:
Кабачок, кабачок, На ноги поставим.
Тоненькие ножки, Танцевать заставим.
Мы тебя кормили, Танцуй, сколько хочешь,
Мы тебя поили, Выбирай, кого захочешь!
«Кабачок» танцует, а потом выбирают другого ребенка, который становится «кабачком». Игра повторяется несколько раз.
«Про зайку»
Дети кружком сидят на корточках. Ведущий ребенок произносит текст, а дети-зайчики выполняют движения, соответствующие тексту:
Зайки белые сидят И ушами шевелят.
Вот как, вот как, И ушами шевелят.
Зайкам холодно сидеть, Надо лапки им погреть.
Дети встают и хлопают ладошками друг о друга:
Зайкам холодно стоять, Надо зайкам поплясать.
«Зайки» держат руки на поясе и на носочках пляшут, стоя на месте или по всей комнате.
«Петушок»
Группа детей сидят на стульчиках и, свесив головки на грудь, «спят». В сторонке сидит «петушок». Ведущий читает текст:
Тихо-тихо все кругом,
Все уснули крепким сном.
Петушок один вскочил,
Всех ребяток разбудил: Ку-ка-ре-ку!
На слове «ку-ка-ре-ку!» дети «просыпаются» и бегут за «петушком».
Игра проводится несколько раз. Ведущие меняются.
Киска, киска, киска, брысь,
На дорожку не садись:
Наша Танечка пойдет,
Через киску упадет.
Дождик, дождик, Что ты льешь, Погулять нам не даешь.
Дождик, дождик,
Полно лить,
Малых детушек мочить!
Молоточки: тук-тук-тук,
А за ними во весь дух
Молот басом: ух-ух-ух!
Ой, ой, ой! Какой мороз!
Болят уши, болит нос!
Ой, ой, ой! Какой мороз!
Болят уши, болит нос!
Эй, эй, эй! Санки живей.
Эй, эй, эй! С горки смелей.
Ух, ух, ух! Ух, ух, ух! Мчатся санки во весь дух. Ух, ух, ух! Ух, ух, ух! Снег под горкой, словно пух.
Дятел дерево долбит:
тук-тук-тук!
А по дереву бежит
Жук, жук, жук!
Тру-ля-ля, тру-ля-ля, Вышли зайцы на поля,
А за ними егеря, Тру-ля-ля, тру-ля-ля,
Тень-тень,тинь-тень, Села галка на плетень.
Тинь-тень, тинь-тень, Просидела целый день.
Стало тихо, тихо, тихо, Спит в углу моя слониха.
Тихо-тихо все кругом, Все уснули крепким сном.
Дед мороз, дед мороз. Деткам елочку принес.
А на ней фонарики. Золотые шарики.
Дед мороз, дед мороз
Деткам елочку принес.
Вот настали холода, холода!
Ну и что же, не беда, не беда!
Мы оденемся теплей, да теплей!
На морозе веселей, веселей!
Раздел 5. Особенности исполнения литературных произведений разных жанров. Исполнительский анализ. Овладение словесным действием в работе над литературными произведениями разных жанров.
Теперь рассмотрим, каким законам подчиняется словесное действие. Мы знаем, что слово -- выразитель мысли. Однако в реальной действительности человек никогда не высказывает своих мыслей только для того, чтобы их высказать. В жизни не существует разговора для разговора. Даже тогда, когда люди беседуют «так себе», от скуки, у них есть задача, цель: скоротать время, развлечься, позабавиться.
Слово в жизни -- всегда средство, при помощи которого человек действует, стремясь произвести то или иное изменение в сознании своего собеседника. В театре на сцене актеры часто говорят лишь для того, чтобы говорить. Если же они хотят, чтобы произносимые ими слова зазвучали содержательно, глубоко, увлекательно (для них самих, для их партнеров и для зрителей), пусть они научатся при помощи слов действовать.
Сценическое слово должно быть волевым, действенным. Актер должен рассматривать его как средство борьбы за достижение целей, которыми живет данное действующее лицо. Действенное слово всегда содержательно и многогранно. Различными своими гранями оно воздействует на различные стороны человеческой психики: на интеллект, на воображение, на чувство. Актер, произнося слова своей роли, должен хорошо знать, на какую именно сторону сознания своего партнера он преимущественно в данном случае хочет подействовать: обращается ли он главным образом к уму партнера, или к его воображению, или к его чувству. Если актер (в качестве образа) хочет подействовать преимущественно на ум партнера, пусть он добивается того, чтобы его речь была неотразимой по своей логике и убедительности. Для этого он должен идеально разобрать текст каждого куска своей роли по логике мысли. Он должен понять, какая мысль в данном куске текста, подчиненном тому или иному действию (например, доказать, объяснить, успокоить, утешить, опровергнуть и т. п.), является основной, главной, ведущей мыслью куска; при помощи каких суждений эта основная мысль доказывается; какие из доводов являются главными, а какие -- второстепенными; какие мысли оказываются отвлечениями от основной темы и поэтому должны быть взяты в скобки; какие фразы текста выражают главную мысль, а какие служат для выражения второстепенных суждений, какое слово в каждой фразе является наиболее существенным для выражения мысли этой фразы и т. д. и т.п. Для этого актер должен очень хорошо знать, чего именно добивается он от своего партнера, -- только при этом условии его мысли не повиснут в воздухе, а превратятся в целеустремленное словесное действие, которое в свою очередь разбудит темперамент актера, воспламенит его чувства, зажжет страсть. Так, идя от логики мысли, актер через действие придет к чувству, которое превратит его речь из рассудочной в эмоциональную, из холодной в страстную. Но человек может адресоваться не только к уму партнера, но и к его воображению. Когда мы в действительной жизни произносим те или иные слова, мы так или иначе представляем себе то, о чем говорим, более или менее отчетливо видим это в своем воображении. Этими образными представлениями, или, как любил выражаться К. С. Станиславский, видениями, мы стараемся заразить также и наших собеседников. Это всегда делается для достижения той цели, ради которой мы осуществляем данное словесное действие. Допустим, я осуществляю действие, выражаемое глаголом «угрожать». Для чего мне это нужно? Например, для того чтобы партнер, испугавшись моих угроз, отказался от какого-то своего весьма неугодного мне намерения. Естественно, я хочу, чтобы он очень ярко представил себе все то, что я собираюсь обрушить на его голову, если он будет упорствовать. Мне очень важно, чтобы он отчетливо и ярко увидел эти губительные для него последствия в своем воображении. Следовательно, я приму все меры, чтобы вызвать в нем эти видения. А для того чтобы вызвать их в своем партнере, я сначала должен увидеть их сам. То же самое можно сказать и по поводу всякого другого действия. Утешая человека, я буду стараться вызвать в его воображении такие видения, которые способны его утешить. Обманывая -- такие, которые могут ввести в заблуждение, умоляя -- такие, которыми можно его разжалобить, и т.п. «Говорить -- значит действовать. Эту-то активность дает нам задача внедрять в других свои видения». «Природа,-- пишет К.С. Станиславский, -- устроила так, что мы, при словесном общении с другими, сначала видим внутренним взором (или как это называют «видение внутреннего глаза.») то, о чем идет речь, а потом уже говорим о виденном. Если же мы слушаем других, то сначала воспринимаем ухом то, что нам говорят, а потом видим глазом услышанное. Слушать на нашем языке означает видеть то, о чем говорят, а говорить -- значит рисовать зрительные образы. Слово для артиста не просто звук, а возбудитель образов. Поэтому при словесном общении на сцене говорите не столько уху, сколько глазу». Итак, словесные действия могут осуществляться, во-первых, путем воздействия на ум человека при помощи логических доводов и, во-вторых, путем воздействия на воображение партнера при помощи возбуждения в нем зрительных представлений (видений). На практике ни тот ни другой вид словесных действий не встречается в чистом виде. Вопрос о принадлежности словесного действия к тому или иному виду в каждом отдельном случае решается в зависимости от преобладания того или другого способа воздействия на сознание партнера. Поэтому актер должен любой текст тщательно прорабатывать как со стороны его логического смысла, так и со стороны его образного содержания. Только тогда он сможет при помощи этого текста свободно и уверенно действовать.
Наблюдая творческий путь великих актеров своего времени, Станиславский отмечал их способность действовать словом. В жизни это обычное качество речи - мы говорим всегда с какой-то целью, с какими-то намерениями, и потому наша речь убедительна, она воздействует на собеседника. На сцепе же, имея авторский текст, исполнитель зачастую просто «докладывает» его, произносит более или менее выразительно, по не умеет воздействовать текстом на партнера. К тому же от частого повторения текста роли слова «забалтываются» и превращаются в бессмысленные звуки.
В жизни, рассказывая о чем-то, мы представляем этот предмет, событие, место действия и людей. Благодаря этому наша речь приобретает убедительность, конкретность, мы как
бы «рисуем» словом. Так и актер обязан создать мысленные представления по всему ходу действия, он должен не только знать о прошлой жизни своего героя, об окружающих его в пьесе людях, но совершенно конкретно, при помощи творческого воображения, представить всех этих людей, все эти обстоятельства. Только на такой основе его сценическая речь наполнится жизнью, получит реальное содержание. Так возникло понятие «в и д е н и я», т. наз. мысленные представления, необходимые для органического исполнения текста роли.
Текст роли должен быть пронизан действенностью - желанием воздействовать на партнера своим пониманием, своей оценкой и своими представлениями. Действовать словом-значит воздействовать на партнера своими видениями.]
Репетируя «Горе от ума», К. С. Станиславский добивался от исполнителя роли Чацкого живого, конкретного представления всех тех лиц, о которых он спрашивает у Софьи (француз-танцмейстер Гильоме, Прасковья Алексеевна, богатый откупщик и т. д.). Он требовал от актеров непрестанной работы творческого воображения, создающего все необходимые видения.
{пе менее важным приемом в работе над словом становится также создание «внутренних м о н о л о г о в». Под этим термином подразумевается непрерывный ход мыслей, проходящих в сознании действующего лица в момент, когда он слушает партнера или наблюдает за сценой других действующих лиц.
И в этом случае К. С. Станиславский исходил из жизненной практики; обычно мы не произносим вслух всех мыслей, которые проходят в пашем сознании. Между текстом, произ-носимым вслух, существует еще много мыслей «про себя». И то, что мы говорим, - это результат всего продуманного по этому вопросу. В сознании человека мыслительный процесс идет непрерывным потоком, а на сцене актеры порой ограничиваются только произнесением вслух реплик роли, между которыми остаются «пустоты». Оттого и звучит подобное исполнение неубедительно - оно не воздействует на зрителя, не вовлекает его в ход действия спектакля.
Преимущество нового метода он видит в том, что анализ пьесы перестает быть чисто мыслительным процессом, он протекает в плоскости реальных жизненных отношений. В этом процессе участвует не только мысль актера, но и все элементы его духовной и физической природы. Поставленный перед необходимостью действовать, актер сам, по собственной инициативе начинает выяснять содержание сценического эпизода и весь комплекс предлагаемых обстоятельств, определяющих линию его поведения в данном эпизоде.
В процессе действенного анализа актер все глубже и глубже проникает в содержание произведения, непрерывно пополняя запас своих представлений о жизни действующих лиц и расширяя свои познания о пьесе. Он начинает не только понимать, но и реально ощущать намечающуюся сквозную линию своего поведения в пьесе и ту конечную цель, к которой стремится. Это подводит его к глубокому органическому постижению идейной сущности пьесы и роли.
При таком методе подхода к роли процесс познавания не только не отрывается от творческих процессов ее переживания и воплощения, а образует с ними единый органический процесс творчества, в котором участвует все существо человека-артиста. В результате анализ и творческий синтез не расчленяются искусственно на ряд последовательных периодов, как это было прежде, а находятся в тесном взаимодействии и во взаимосвязи. Стирается также грань между существовавшим ранее условным делением сценического самочувствия актера на внутреннее, психологическое, и внешнее, физическое. Сливаясь воедино, они образуют то, что Станиславский называет р_е_а_л_ь_н_ы_м о_щ_у_щ_е_н_и_е_м ж_и_з_н_и п_ь_е_с_ы и р_о_л_и, которое является непременным условием создания живого реалистического образа.
Излагаемый в этом сочинении новый метод работы является дальнейшим развитием тех приемов, которые впервые нашли отражение в режиссерском плане "Отелло" и в главе "Создание жизни человеческого тела" ("Работа над ролью" на материале "Отелло"). Не вполне определенное понятие "жизнь человеческого тела" получает в этой рукописи более конкретное раскрытие и теоретическое обоснование. Станиславский расшифровывает здесь понятие "жизнь человеческого тела" как воплощенную логику физического поведения действующего лица, которая при правильном ее осуществлении в момент творчества неизбежно влечет за собой логику мыслей и логику чувств.
Если прежде Станиславский предлагал актеру в процессе сценического творчества опираться на партитуру волевых задач, зарождающихся в нем хотений, стремлений, то теперь он предлагает ему встать на более устойчивый И надежный путь создания логики физических действий. Он утверждает, что логика и последовательность тщательно отобранных и зафиксированных физических действий, вытекающих из точного учета предлагаемых обстоятельств роли, образуют прочную основу, своего рода рельсы, по которым будет двигаться творческий процесс.
Для овладения всей сложностью внутренней жизни образа Станиславский обратился к логике физических действий, доступной контролю и воздействию со стороны нашего сознания. Он пришел к выводу, что верное осуществление логики физических действий в определенных предлагаемых обстоятельствах по закону органической связи физического и психического рефлекторно вызывает переживания, аналогичные с ролью. Не случайно в период создания своего нового метода Станиславский проявлял живой интерес к учению о рефлексах Сеченова и Павлова, в котором находил подтверждение своим исканиям в области актерского творчества. В его записях 1935--1936 годов встречаются выписки из книги И. М. Сеченова "Рефлексы головного мозга" и заметки об опытах И. П. Павлова.
Станиславский иллюстрирует свой новый метод примером работы Торцова с учениками над первой сценой второго акта "Ревизора" Гоголя. Торцов добивается от учеников предельной конкретности и органичности физических действий, вытекающих из обстоятельств жизни роли. Вводя все новые и новые предлагаемые обстоятельства, углубляющие и обостряющие сценические действия, Торцов отбирает наиболее типические из них, которые ярче и глубже всего передают внутреннюю жизнь роли. Действуя от своего имени, но осуществляя в то же время логику поведения роли в предлагаемых обстоятельствах пьесы, актеры незаметно начинают выращивать в себе новые качества, характерные особенности, сближающие их с образами. Момент перехода к характерности происходит непроизвольно. Ученики, наблюдающие за опытом работы Торцова над ролью Хлестакова, неожиданно замечают, что глаза его становятся глупыми, капризными, наивными, возникает особая походка, манера садиться, поправлять галстук, любоваться своими ботинками и т. п. "Удивительнее всего то, -- пишет Станиславский, -- что он сам не замечал того, что делал".
В этом сочинении Станиславский настойчиво подчеркивает, что работа актера по новому методу должна опираться на глубокое практическое овладение элементами "системы", изложенными в первой и второй частях "Работы актера над собой". Особую роль в практическом овладении методом он отводит упражнениям на так называемые беспредметные действия; они приучают актера к логике и последовательности выполнения физических действий, заставляют его вновь осознавать те простейшие органические процессы, которые в жизни давно автоматизировались и совершаются бессознательно. Этот тип упражнений, по мнению Станиславского, развивает в актерах важнейшие профессиональные качества, как, например, внимание, воображение, чувство правды, веру, выдержку, последовательность и завершенность в выполнении действий и т. п.
Рукопись Станиславского "Работа над ролью" на материале "Ревизора" содержит ответы на многие принципиальные вопросы, возникающие при изучении так называемого метода физических действий, но не дает исчерпывающего представления о всем процессе работы над ролью по этому методу. Рукопись представляет собой лишь первую, вступительную часть задуманного Станиславским труда, посвященную вопросу реального ощущения жизни пьесы и роли в процессе работы актера. Здесь почти не затронут, например, вопрос о сквозном действии и сверхзадаче роли и спектакля, которым Станиславский придавал решающее значение в сценическом творчестве. Нет здесь также ответа на вопрос о словесном действии и переходе от своего, импровизированного текста к тексту автора, о создании выразительной формы сценического произведения и т. п.
По ряду данных можно судить о том, что в последующих главах или разделах своего труда Станиславский предполагал подробно остановиться на процессе органического общения, без которого нет подлинного действия, и на проблеме словесной выразительности. Говоря в 1938 году о планах своей дальнейшей работы, он в качестве первоочередной задачи намечал разработку проблемы словесного действия и постепенного перехода к авторскому тексту.
Словесное действие Станиславский рассматривал как высшую форму физического действия. Слово интересовало его как самое совершенное средство воздействия на партнера, как наиболее богатый по своим возможностям элемент актерской выразительности. Однако для Станиславского не существовало выразительности вне действия: "А_к_т_и_в_н_о_с_т_ь, п_о_д_л_и_н_н_о_е, п_р_о_д_у_к_т_и_в_н_о_е, ц_е_л_е_с_о_о_б_р_а_з_н_о_е д_е_й_с_т_в_и_е -- с_а_м_о_е г_л_а_в_н_о_е в т_в_о_р_ч_е_с_т_в_е, с_т_а_л_о б_ы_т_ь, и в р_е_ч_и, -- писал он. -- Г_о_в_о_р_и_т_ь -- з_н_а_ч_и_т д_е_й_с_т_в_о_в_а_т_ь" {Собр. соч., т. 3, стр. 92.}. Для того чтобы сделать слово действенным, научиться им воздействовать на партнера, нельзя ограничиться только передачей голой логической мысли; действенная речь опирается, как учит Станиславский, на передачу партнеру конкретных видений, или образных представлений. Техника создания "киноленты видений" является важнейшей предпосылкой превращения чужого, авторского текста в свой, живой текст на сцене, становящийся орудием активного воздействия и борьбы.
Учение Станиславского о словесном действии получило отражение во второй части "Работы актера над собой", но он не успел до конца ответить на этот вопрос применительно к работе актера над ролью. Точно так же остался неразработанным с позиций нового метода и ряд других вопросов, связанных с проблемой создания сценического образа. В каком направлении Станиславский предполагал дальше развивать свой труд, можно судить по плану-конспекту работы над ролью, написанному им незадолго до смерти и публикуемому в настоящем томе.
Этот план интересен как единственная в своем роде попытка Станиславского прочертить весь путь работы над ролью по новому методу. Начало конспекта совпадает с тем, что изложено Станиславским в рукописи "Работа над ролью" на материале "Ревизора". Перечисленные им здесь моменты, связанные с выяснением фабулы пьесы, с нахождением и внутренним оправданием физических действий роли, с постепенным уточнением как самих действий, так и определяющих их предлагаемых обстоятельств, характеризуют его новый прием действенного анализа.
В последующей части конспекта раскрывается дальнейший путь работы актера над ролью, не нашедший отражения в рукописи. После того как актер прошел роль по физическим действиям, реально ощутил себя в жизни пьесы и нашел свое собственное отношение к ее фактам и событиям, он начинает ощущать непрерывную линию своих стремлений (сквозное действие роли), направленных к определенной цели (сверхзадаче). На первоначальном этапе работы эта конечная цель больше предчувствуется, чем осознается, поэтому Станиславский, направляя на нее внимание актеров, предостерегает их от окончательного формулирования сверхзадачи. Он предлагает вначале определить лишь "временную, черновую сверхзадачу", с тем чтобы весь дальнейший процесс творчества был направлен на ее углубление и конкретизацию. Станиславский выступает здесь против формального, рассудочного подхода к определению сверхзадачи, которая нередко декларируется режиссером перед началом работы над пьесой, но не становится внутренней сущностью творчества актера.
Установив прицел на сверхзадачу, актер начинает более точно прощупывать линию сквозного действия и для этого производит деление пьесы на самые большие куски, или, вернее, эпизоды. Чтобы определить эпизоды, Станиславский предлагает актерам ответить на вопрос, какие основные события происходят в пьесе, а затем, ставя себя в положение действующего лица, найти свое место в этих событиях. Если актеру трудно сразу овладеть большим куском действия, Станиславский предлагает перейти к более мелкому делению и определить природу каждого физического действия, то есть найти те обязательные составные элементы, из которых складывается живое, органическое действие актера на сцене.
После того как каждое действие роли будет проверено и изучено, необходимо найти между ними логическую, последовательную связь. Создание логической и последовательной линии органических физических действий должно составить прочную основу всей дальнейшей работы. Станиславский рекомендует углублять, тщательно отбирать и шлифовать логику действий путем введения все новых, уточняющих предлагаемых обстоятельств и доводить отобранные действия до ощущения полной правды и веры в них.
Только после того как актер прочно утвердился в логике своего сценического поведения, Станиславский предлагает переходить к освоению текста автора. Подобный путь работы, с его точки зрения, гарантирует актера от механического зазубривания и забалтывания слов. Обращение к авторскому тексту в этот период работы становится насущной потребностью актера, которому слова нужны теперь для осуществления уже намеченной им логики органических действий. Это создает наилучшие условия для превращения чужих авторских слов в собственные слова актера, который начинает пользоваться ими как средством воздействия на партнеров.
Станиславский намечает путь постепенного овладения текстом, выделяя особый момент обращения к речевой интонации, который он условно называет "тататированием". Смысл этого приема заключается в том, что у актера временно отнимаются слова для того, чтобы направить все его внимание на создание наиболее выразительной, красочной и разнообразной речевой интонации, передающей подтекст роли. Станиславский требует, чтобы на всем протяжении работы "словесный текст оставался в подчинении" у внутренней линии роли, "а не выбалтывался самостоятельно, механически". Большое значение он придает укреплению линии мыслей и созданию "киноленты видений внутреннего зрения" (образных представлений), которые непосредственно влияют на выразительность сценической речи. Станиславский предлагает на определенный период сосредоточить все внимание на словесном действии, для чего проводить читки пьесы за столом с "максимально точной передачей партнерам всех наработанных линий, действий, деталей и всей партитуры". Лишь после этого происходит процесс постепенного слияния физических и словесных действий.
В конспекте уделяется особое место вопросу нахождения и окончательного установления наиболее выразительных и удобных для актеров мизансцен, которые были подсказаны логикой их сценического поведения.
Станиславский предлагает в этом конспекте проводить в заключительный период работы над пьесой ряд бесед по идейной, литературной, исторической и другим линиям пьесы, чтобы на основании проделанной работы более точно определить ее сверхзадачу и откорректировать линию сквозного действия.
Если к моменту окончания работы над ролью внешняя характерность не создается сама собой, интуитивно, в результате верно пережитой жизни роли, Станиславский предлагает ряд сознательных приемов "прививки" к себе характерных черт, способствующих созданию типического внешнего образа роля. Этот черновой конспект по работе над ролью не может рассматриваться как документ, выражающий итоговые взгляды Станиславского на новый метод работы. В своей педагогической практике последних лет он не всегда точно придерживался намеченной здесь схемы работы и вносил в нее ряд уточнений и поправок, которые не нашли отражения в этом конспекте. Так, например, при работе с учениками Оперно-драматической студии над шекспировскими трагедиями "Гамлет" и "Ромео и Джульетта" он на первом этапе придавал огромное значение налаживанию процесса органического общения между партнерами; момент перехода от действия со своими словами к авторскому тексту он не считал окончательно установленным. Но, несмотря на внесенные им позднее коррективы, этот документ ценен тем, что он наиболее полно выражает взгляды Станиславского на процесс создания роли в том виде, как они сложились к концу его жизни.
Кроме трех этапных трудов о работе над ролью и пьесой (на материале "Горя от ума", "Отелло", "Ревизора") в архиве Станиславского хранится ряд других рукописей, которые он рассматривал как материал для второй части "системы". В них освещаются различные вопросы сценического творчества, не получившие отражения в его основных трудах о работе над ролью.
Помимо рукописи "История одной постановки. (Педагогический роман)", о которой сказано выше, большой интерес представляет в этом плане рукопись, в которой Станиславский ставит вопрос о ложном новаторстве в театре и излагает свои взгляды на проблему формы и содержания в сценическом искусстве. Эта рукопись, предназначавшаяся для книги "Работа актера над ролью", была написана, повидимому, в начале 30-х годов, в период острой борьбы Станиславского с формалистическими течениями в советском театре. Станиславский встает здесь на защиту драматурга и актера, ограждая их от произвола и насилия со стороны режиссера и художника -- формалистов. Он восстает против порочных методов работы режиссера и художника, при которых нередко ради демонстрации внешних, надуманных принципов и приемов приносятся в жертву замысел драматурга и творчество актера. Такие режиссеры и художники "новаторы" пользуются, по мнению Станиславского, актером "не как творящей силой, а как пешкой", которую они произвольно переставляют с места на место, не требуя при этом внутреннего оправдания выполняемых актером мизансцен.
Особое внимание Станиславский уделяет модному в те годы искусственному заострению, гиперболизации внешней сценической формы, именуемой формалистами "гротеском". Он проводит грань между подлинным реалистическим гротеском, являющимся, с его точки зрения, высшей ступенью театрального искусства, и лжегротеском, то есть всевозможными эстетско-формалистическими кривляньями, ошибочно принимаемыми за гротеск. В понимании Станиславского подлинный гротеск -- "это полное, яркое, меткое, типичное, всеисчерпывающее, наиболее простое внешнее выражение большого, глубокого и хорошо пережитого внутреннего содержания творчества артиста... Для гротеска надо не только почувствовать и пережить человеческие страсти во всех их составных элементах, надо еще сгустить и сделать выявление их наиболее наглядным, неотразимым по выразительности, дерзким и смелым, граничащим с преувеличением". По мнению Станиславского, "подлинный гротеск -- самое лучшее", а "лжегротеск -- самое плохое" искусство. Он призывает не смешивать модное формалистическое лженоваторство, приводящее к насилию над творческой природой актера, с действительным прогрессом в искусстве, который достигается лишь естественным, эволюционным путем.
Среди подготовительных материалов к книге "Работа актера над ролью" заслуживают внимания две черновые рукописи, относящиеся к концу 20-х -- началу 30-х годов. Эти рукописи посвящены вопросу о роли сознательного и бессознательного в творчестве актера. В эти годы усилились нападки на "систему" Станиславского со стороны ряда "теоретиков" искусства. Станиславского обвиняли в интуитивизме, недооценке роли сознания в творчестве, делались попытки связать его "систему" с реакционной субъективно-идеалистической философией Бергсона, Фрейда, Пруста и т. д. Разъясняя свою точку зрения на природу творчества, Станиславский дает ясный ответ на предъявляемые ему обвинения. Он выступает как против односторонне рационалистического подхода к творчеству актера, свойственного представителям вульгарной социологии, так и против идеалистического понимания искусства, связанного с отрицанием роли сознания в творчестве.
Станиславский отводит сознанию организующую и направляющую роль в творчестве. Подчеркивая, что не все в созидательном творческом процессе поддается контролю сознания, Станиславский четко обозначает сферу его деятельности. Осознанными, по его мнению, должны быть творческая цель, задачи, предлагаемые обстоятельства, партитура совершаемых действий, то есть все, что делает актер на сцене. Но момент выполнения этих действий, происходящий всякий раз при неповторимых условиях течения "жизни сегодняшнего дня", при сложном переплетении различных актерских самочувствий и непредвиденных случайностей, влияющих на эти самочувствия, не может быть зафиксирован однажды и навсегда; этот момент, по мнению Станиславского, должен быть до некоторой степени импровизационным, чтобы сохранялась непосредственность, свежесть и неповторимость творческого процесса. Отсюда возникает формула Станиславского: "ч_т_о -- сознательно, к_а_к -- бессознательно". Причем бессознательность "к_а_к" не только не означает, с точки зрения Станиславского, стихийности и произвола в создании сценической формы, а, напротив, является результатом большой сознательной работы артиста над ней. Артист сознательно создает условия, при которых "подсознательно", непроизвольно возникают у него чувства, аналогичные переживаниям действующего лица. Важнейшие элементы сценической формы ("как") органически связаны с содержанием, с мотивами и задачами действий ("что") -- значит, являются следствием сознательного овладения артистом логикой поведения действующего лица в предлагаемых обстоятельствах пьесы.
Наконец, бессознательность "как" не исключает известной доли сознательности, контролирующей игру актера как в процессе подготовки роли, так и в момент публичного творчества.
В одной из публикуемых в настоящем томе рукописей Станиславский делает очень важное для понимания его "системы" признание, что при разработке своего учения об актерском творчестве он сознательно акцентировал внимание на вопросах переживания. Он утверждает, что эта важнейшая область художественного творчества была наименее изучена и потому нередко служила прикрытием для всякого рода дилетантских идеалистических суждений о творчестве как о вдохновении "свыше", как о чудодейственном озарении художника, не подчиняющемся никаким правилам и законам. Но преимущественное внимание к вопросам переживания не означало для Станиславского недооценки роли интеллекта и воли в процессе творчества. Он подчеркивает, что ум и воля являются такими же полноправными членами "триумвирата", как и чувство, что они неотделимы друг от друга и всякая попытка умалить значение одного за счет другого неизбежно приводит к насилию над творческой природой актера.
В современном ему театре Станиславский видел преобладание рационалистического, рассудочного подхода к творчеству за счет умаления эмоционального начала в искусстве. Поэтому, чтобы уравнять в законных правах всех членов "триумвирата", Станиславский, по собственному признанию, обратил свое главное внимание на наиболее отстающий из них (чувство).
В рукописи "Вытеснение штампа" он отмечает новую важную черту предлагаемого им метода. По его утверждению, укрепление логики физических действий роли приводит к вытеснению ремесленных штампов, постоянно подстерегающих актера. Иными словами, прием работы, направляющий актера на путь живого органического творчества, является лучшим противоядием от соблазна игры образов, чувств и состояний, свойственной актерам-ремесленникам.
Публикуемые в настоящем томе рукописи "Оправдание действий" и отрывок из инсценировки программы Оперно-драматической студии интересны как примеры, отражающие педагогическую практику Станиславского последних лет. В первой из них Станиславский показывает, как от выполнения простейшего заданного преподавателем физического действия ученик путем его оправдания приходит к выяснению своей сценической задачи, предлагаемых обстоятельств, наконец, сквозного действия и сверхзадачи, ради которых совершается заданное действие. Здесь лишний раз подчеркивается мысль, что дело не в самих физических действиях как таковых, а в их внутреннем оправдании, которое дает жизнь роли.
Вторая из этих рукописей представляет собой черновой конспект инсценировки программы театральной школы, посвященной работе актера над ролью. Она является прямым продолжением инсценировки, опубликованной в третьем томе Собрания сочинений. Изложенный здесь путь работы по "Вишневому саду" опирается на практический опыт учебной постановки этой пьесы, которая осуществлялась в Оперно-драматической студии в 1937--1938 годах М. П. Лилиной под непосредственным руководством К. С. Станиславского. В конспекте дается наглядная иллюстрация некоторых этапов работы, не получивших освещения в рукописи "Работа над ролью" на материале "Ревизора". Здесь приводятся примеры этюдов на прошлое жизни роли, раскрываются приемы создания линии мыслей и видений, подводящие актеров к действию словом. Из этого конспекта делается ясным, что работа актера над ролью не ограничивается утверждением линии физических действий, что одновременно с этим должны быть созданы непрерывные линии мыслей и видений. Сливаясь в одно органическое целое, линии физических и словесных действий образуют общую линию сквозного действия, стремящегося к главной цели творчества -- сверхзадаче. Последовательное, глубокое овладение сквозным действием и сверхзадачей роли является главным содержанием подготовительной творческой работы актера.
Публикуемые в настоящем томе материалы по работе актера над ролью отражают тридцатилетний путь напряженных исканий и размышлений Станиславского в области метода сценической работы. Станиславский считал своей исторической миссией передачу из рук в руки молодому театральному поколению эстафеты живых реалистических традиций искусства. Он видел свою задачу не в том, чтобы разрешить до конца все сложные вопросы сценического творчества, а в том, чтобы указать верный путь, идя по которому актеры и режиссеры могут бесконечно развивать и совершенствовать свое мастерство. Станиславский постоянно говорил, что им заложены только первые кирпичи будущего здания науки о театре и что, быть может, самые важные открытия в области законов и приемов сценического творчества будут сделаны другими после его смерти.
Непрестанно изучая, пересматривая, развивая и совершенствуя приемы творческой работы, он никогда не успокаивался на достигнутом в понимании как самого искусства, так и создающего его творческого процесса. Его стремление к постоянному обновлению сценических приемов и актерской техники не дает нам права утверждать, что о" пришел к окончательному решению проблемы сценического творчества и не пошел бы дальше, если бы смерть не оборвала его исканий. Сама логика развития идей Станиславского предполагает дальнейшие усилия его учеников и последователей по усовершенствованию предложенного им метода работы.
Незавершенный труд Станиславского по "Работе актера над ролью" представляет собой первую серьезную попытку систематизации и обобщения накопленного опыта в области театральной методологии, как собственного, так и опыта его великих предшественников и современников.
В предлагаемых вниманию читателя материалах можно обнаружить немало противоречий, недоговоренностей, положений, которые могут показаться спорными, парадоксальными, требующими глубокого осмысливания и проверки на практике. На страницах публикуемых рукописей Станиславский нередко полемизирует сам с собой, отвергая в позднейших трудах многое из того, что он утверждал в ранних своих сочинениях.
Неустанный исследователь и увлекающийся художник, он нередко впадал в полемические преувеличения как в утверждении своих новых творческих идей, так и в отрицании старых. При дальнейшей разработке и проверке своих открытий на практике Станиславский преодолевал эти крайности и сохранял то ценное, что составляло сущность его творческих исканий и толкало искусство вперед.
Сценическая методика создавалась Станиславским не для того, чтобы заменить собою творческий процесс, а для того, чтобы вооружить актера и режиссера наиболее совершенными приемами работы и направить их по кратчайшему пути к достижению художественной цели. Станиславский постоянно подчеркивал, что искусство создается творческой природой художника, с которой не в силах соперничать никакая техника, никакой метод, как бы совершенны они ни были.
Рекомендуя новые сценические приемы, Станиславский предостерегал от формального, догматического применения их на практике. Он говорил о необходимости творческого подхода к его "системе" и методу, исключающего неуместные в искусстве педантизм и школярство. Он утверждал, что успех применения метода на практике возможен лишь в том случае, если он станет личным методом актера и режиссера, которые им пользуются, и получит свое преломление в их творческой индивидуальности. Не следует также забывать, что хотя метод и представляет "нечто общее", но применение его в творчестве -- дело сугубо индивидуальное. И чем гибче, богаче и разнообразнее, то есть индивидуальнее, его применение в творчестве, тем плодотворнее становится и сам метод. Метод не стирает индивидуальных особенностей художника, а, напротив, предоставляет широкий простор для их выявления на основе законов органической природы человека.
БОУ СПО ВО «Вологодский областной техникум культуры»
Специальность «Социально-культурная деятельность»
Вид «Организация и постановка культурно-массовых мероприятий
и театрализованных представлений»
Заочное отделение
Контрольная работа по дисциплине
«Словесное действие»
Выполнил:
Овчинникова Мария Сергеевна
Проверил:
Боровикова Е.А.
Кириллов, 2014
Введение
Жанровое своеобразие сказки
Литература
Приложение
Введение
Сказка - древнейшая форма словесного творчества. Она появилась ранее книги. Основой развития сказки послужила жизнь человека, его трудовая деятельность. Термину «сказка» предшествует «баснь» или «байка». В древности развлекали «благопристойными» или «страшными» байками. Сказки совершенствовались, оставалось то, что соответствовало художественному стремлению народа: выражало его мировоззрение, социальные и моральные представления.
сказка литературный фольклорный
1. Жанровое своеобразие сказки
Народная сказка входит в жизнь ребёнка очень рано и остаётся с ним на протяжении всего детства, а потому трудно переоценить её влияние на развивающуюся личность. Популярность этого жанра у детей и непреходящая привлекательность сказки объясняется её характерными особенностями, на которых мы и остановимся подробнее.
Во-первых, сказка предлагает перенестись в вымышленный мир: именно так воспринимают всё, что происходит в сказке и рассказчик, и слушатель. Это значит, что в сказке возможно всё, что невозможно в реальности - чудесные события, волшебные превращения, неожиданные перевоплощения. Поэтому сказка отвечает детской склонности к фантазии и вере в чудеса.
Но самая большая ценность сказки - это непременное торжество добра и справедливости в финале. Мир сказки - это идеальный мир, образ которого живёт в душе не только ребёнка, но и взрослого. Однако, как уже отмечалось, ребёнок склонен видеть реальность в светлых тонах, а потому сказочный взгляд на мир ему необычайно близок.
Также идеальны и главные герои сказок: они молоды, красивы, умны, добры и из любых испытаний выходят победителями. Кроме того, их образы просты для восприятия, потому что воплощают, как правило, одно качество: Иванушка-дурачок находчив и удачлив, Василиса - мудра, Иван-царевич - силён и отважен. Система образов в сказке строится по принципу противопоставления: герои отчётливо делятся на положительных и отрицательных, и первые всегда побеждают последних.
Восприятие и запоминание сказки облегчает и её построение: цепная композиция и троекратные повторы. События следуют одно за другим в строгой последовательности, а напряжение с каждым повтором всё нарастает, приводя к кульминации и развязке - победе доброго начала.
Чаще всего первыми сказками для самых маленьких становятся сказки о животных ("Курочка Ряба", "Репка", "Теремок" и др.). Герои таких сказок наделены человеческими чертами, и каждый из них воплощает в себе, как правило, какое-то одно свойство человеческого характера: лиса - хитрость, волк - глупость, заяц - трусость и т.д. Столкновение этих свойств и обеспечивает развитие сюжета. Нередко в сказках о животных побеждает не самый добрый, а самый хитрый - та же лиса, но тогда на помощь слабому, но доброму герою приходят другие, и справедливость торжествует ("Заяц, лиса и петух"). Кроме человеческих черт, в сказках о животных отражаются и социальные отношения. Яркий пример - сказка "Теремок", в которой герои появляются по мере возрастания их силы и, соответственно, значимости. Однако симпатии рассказчика и слушателя далеко не всегда оказываются на стороне сильнейшего: дети жалеют волка, обманутого лисой, и козлят, съеденных волком. Так сказки дают своим читателям первый опыт сопереживания и сочувствия. В целом же сказки о животных в иносказательной форме доносят до ребёнка информацию о людях и их отношениях.
Наибольшей любовью и маленьких, и подрастающих читателей пользуются волшебные сказки. Здесь во всей полноте используется арсенал художественных средств и создаётся неповторимый фантастический мир, живущий по своим законам. Выделяют несколько типов сюжета волшебной сказки, но самый распространённый среди них - сюжет-путешествие, когда герой отправляется "за тридевять земель" либо в поисках счастья, либо для того, чтобы выполнить опасное задание. На пути ему встречаются враги и помощники, он преодолевает непреодолимые препятствия, вступает в решающую схватку со злыми силами и выходит из неё победителем. Именно для волшебной сказки характерна цепная композиция с троекратными повторами: Иван-царевич три раза сражается со Змеем Горынычем, царевна-лягушка трижды выполняет задания и т.д. С каждым разом напряжение возрастает: у Змея Горыныча становится всё больше голов, всё более сложным становится задание для царевны-лягушки. Возможны неожиданные повороты сюжета: младший сын сжигает лягушачью шкурку и отправляется в путешествие, чтобы найти возлюбленную.
Главному герою обычно противостоят сверхъестественные злые силы: Баба Яга, Кощей Бессмертный и т.д. Однако он сражается с ними не в одиночку, на помощь герою приходят чудесные животные (серый волк) и волшебные предметы (клубочек, зеркальце, башмаки). В финале герой одерживает победу, освобождает возлюбленную и возвращается домой. Такая развязка не случайна: главный герой - сильный и добрый, а если и совершает ошибки, то исправляет их, пройдя испытания. Таким образом, сказка предлагает маленькому читателю устойчивую систему ценностей: добро вознаграждается, а зло наказывается. Художественное пространство сказки организуют не только троекратные повторы, но и традиционные зачины ("В тридевятом сказке, в тридесятом государстве жили-были…") и концовки ("И стали они жить-поживать да добра наживать"). В целом поэтика народной волшебной сказки определяется тем, что долгое время она существовала в устной форме, передавалась от рассказчика к рассказчику и должна была привлечь и удержать внимание слушателя.
В отличие от волшебной, действие бытовой сказки разворачивается в привычной реальности, близкой к повседневной жизни. Это уже не "тридевятое царство", а обычный город или деревня. Иногда в бытовой сказке появляются даже реальные географические названия. В качестве главных героев здесь выступают крестьяне-бедняки, им противопоставляются не фантастические злые силы, а богатые или знатные люди: купцы, помещики, священники. В основе развития сюжета - уже не путешествие или невыполнимое задание, а бытовой конфликт: например, спор из-за имущества. Он разрешается в пользу главного героя, однако совсем не чудесным способом. Чтобы добиться справедливости, ему приходится проявить ловкость, ум и находчивость, а зачастую и хитрость. Так, в сказке "Каша из топора" солдат всеми правдами и неправдами выманивает у жадной старухи продукты, убеждая её при этом, что она варит кашу из солдатского топора. Симпатии читателя неизменно оказываются на стороне находчивого героя, и в финале его смекалка вознаграждается, а противник всячески осмеивается. В бытовой сказке сильно сатирическое начало, и главным способом изображения отрицательного героя становится не гипербола, как в сказке волшебной, а ирония. По своим функциям бытовая сказка сближается с пословицей: она не только развлекает читателей, но и открыто учит их тому, как нужно вести себя в сложных жизненных ситуациях.
Литературная сказка - один из самых распространённых жанров детской литературы. Она, с одной стороны, опирается на традиции народной сказки, а с другой стороны, несёт на себе отпечаток авторской индивидуальности. Соотношением этих двух начал и определяется жанровое своеобразие литературной сказки.
Степень присутствия фольклорного начала в авторской сказке может быть разной. Автор может заимствовать сюжет народной сказки и предложить его оригинальную версию. Напротив, литературная сказка может иметь совершенно самостоятельный сюжет и при этом использовать фольклорные способы организации художественного пространства сказки. Например, основным композиционным приёмом "Сказки о царе Салтане" А.С. Пушкина становится троекратный повтор: князь Гвидон трижды отправляется "в царство славного Салтана", корабельщики трижды рассказывают царю о чудесном острове, князь трижды обращается к царевне-лебеди с новой просьбой.
Литературная сказка заимствует у народной и систему образов: противопоставление добрых и злых героев. Типичные персонажи фольклорных сказок нередко попадают на страницы сказок авторских: злая мачеха, добрая волшебница, жадная старуха, прекрасная принцесса и т.д. Впрочем, по мере развития жанра герои сказки обретают живые характеры и становятся всё больше похожи на людей - современников автора сказки.
Кроме того, авторская сказка опирается на поэтику народной волшебной сказки: в ней обязательно присутствует фантастический элемент, герои наделены чудесными способностями, а события нередко принимают неожиданный оборот. Вместе с тем исследователи отмечают, что волшебный элемент в литературной сказке всегда сочетается с реалистическим, и это делает произведение двухадресным: за текстом сказки, обращённым к детям, скрывается подтекст, адресованный взрослым. Например, в описании Страны Дураков в сказочной повести А.Н. Толстого "Золотой ключик, или Приключения Буратино" отчётливо просматриваются реалии того времени - разруха и запустение.
В целом же литературная сказка провозглашает те же идеалы, что и сказка народная: она укрепляет веру маленького читателя в торжество добра и справедливости, учит его сочувствовать герою.
) стихотворная сказка,
) повесть-сказка,
) роман-сказка,
) пьеса-сказка.
Стихотворная сказка, как правило, адресована самым маленьким, она в значительной мере опирается не только на традиции народной сказки, но и на малые фольклорные жанры (считалки, дразнилки), и на детское устное творчество ("страшные истории", былички). В основе стихотворной сказки - игровое начало, близкое маленькому читателю. Для сюжета такой сказки характерна быстрая смена событий, насыщенность действием. Кроме главных героев в сказке может быть множество второстепенных персонажей, их образы сменяют друг друга, и это также создаёт атмосферу игры:
Ехали медведи
На велосипеде.
А за ними кот
Задом наперёд.
А за ним комарики
На воздушном шарике.
Кроме того, в сюжете стихотворной сказки нередко переплетается смешное и страшное, усиливая динамическое напряжение: пугающая ситуация неожиданно разрешается комическим эпизодом, как в финале сказки К.И. Чуковского "Тараканище":
Взял и клюнул таракана,
Вот и нету великана!
Поделом таракану досталось -
И усов от него не осталось!
Наряду с таким композиционным приёмом, как неожиданные повороты событий, может использоваться и характерная для фольклорных сказок цепная композиция, как в "Сказке о глупом мышонке" С.Я. Маршака: друг друга последовательно сменяют похожие эпизоды - разные животные пытаются уложить мышонка спать. Такое построение облегчает восприятие и запоминание сказки, не случайно даже маленькие дети цитируют её наизусть.
В стихотворной сказке мы не найдём подробных описаний героев, главным средством их характеристики становятся поступки, отсюда преобладание глагольных форм. При этом возможно использование нескольких постоянных эпитетов: "глупый маленький мышонок", "милая девочка Лялечка", "муха-цокотуха позолоченное брюхо" и т.д. Игровое начало проявляется даже на уровне имён персонажей: Мойдодыр, Айболит и др. Зачастую героями стихотворных сказок становятся фантастические существа или животные, наделённые человеческими свойствами. В целом стихотворная сказка в игровой форме знакомит своего читателя с окружающим миром и даёт ему первый опыт серьёзных переживаний.
Повесть-сказка ставит перед читателем более сложную задачу: на примере вымышленной ситуации предлагает ему разобраться в человеческих отношениях, научиться различать плохое и хорошее в характерах и поступках героев. Повесть-сказка, с одной стороны, создаёт воображаемый мир, а с другой стороны, рассказывает о мире реальном. Сочетание сказочности и реалистичности и определяет специфику этой разновидности литературной сказки. Эта двойственность проявляется на всех уровнях: сюжетном, композиционном, стилистическом.
Сюжет может развиваться в двух плоскостях: например, девочку Элли ураган переносит из вполне реального штата Канзас в волшебную страну, Малыш из "самого обыкновенного дома" отравляется в гости к Карлсону, "который живёт на крыше" и т.д. Чудесные приключения происходят с героями именно в этом втором, волшебном мире, однако в итоге они возвращаются домой, изменившись сами и изменяя мир вокруг себя. Нередко изображение фантастического мира носит резко отрицательный или, напротив, ярко выраженный положительный характер. В первом случае сказочная реальность пародирует действительность, подчёркивая тем самым её негативные стороны, во втором прямо противопоставляется ей, также указывая на несовершенство мира, в котором живут герои.
Героев повести-сказки также могут быть разделены на две группы: с одной стороны, это обычные люди, чаще всего дети, с другой стороны, волшебные персонажи, которых главные герои встречают в сказочном мире. И те, и другие наделены живыми характерами, у каждого из них свои привычки, особенности поведения и речи - повесть-сказка использует гораздо больший набор средств характеристики героев, чем народная сказка. И всё же внимание автора и читателя в большей степени сосредоточено на события, а не на характерах, поэтому повесть-сказка насыщена приключениями, которые происходят с героями. Как правило, чудесные события сопровождают появление необычных персонажей в жизни самых обычных детей, и это помогает восстановить правильный порядок вещей, вносит в жизнь маленького героя недостающую гармонию.
Роман-сказка во многом сближается со сказочной повестью, однако этот вид литературной сказки имеет больший объём, разветвлённый сюжет и более сложную композицию. В отличие от повести-сказки, в центре внимания оказывается не один герой и его судьба, здесь интерес автора и читателя распределён между несколькими героями и их поведением в определённых обстоятельствах. В романе-сказке ещё сильнее проступает социальный подтекст, а параллели между художественным миром произведения и современной автору действительностью выступают на первый план. В качестве примера можно привести сказку Ю. Олеши "Три толстяка", где за сложными поворотами сказочного сюжета скрыты размышления о современном автору мире, а в ярких, карикатурных образах отрицательных героев отчётливо проступают черты совсем не сказочных персонажей. Эта разновидность литературной сказке в равной мере адресована детям и взрослым: первым она открывает непростой мир человеческих отношений, вторых заставляет задуматься над тем, как это мир устроен и что в нём можно изменить.
Пьеса-сказка строится по законам драматического жанра. В основе может лежать известный сказочный сюжет, но от него, как правило, остаётся только последовательность развития событий, способы же организации художественного мира здесь совершенно иные. Традиционный и для народной, и для авторской сказки конфликт между добром и злом здесь проявляется наиболее ярко, он и определяет собой развитие действия. В композиции пьесы-сказки отчётливо выделяются те же элементы, что и в драматическом произведении вообще: экспозиция, завязка, кульминация и развязка, действие разделено на сценические эпизоды. Пьесе-сказке, так же, как и другим её видам, присуще сказочное двоемирие: действие переносится из обычной реальности в сказочную, а в кульминационный момент две реальности пересекаются. Например, в пьесе-сказке С.Я. Маршака "Двенадцать месяцев" кульминацией становится встреча падчерицы и братьев-месяцев. Носителями конфликта становятся главные герои, обычно они отчётливо разделены на положительных и отрицательных, а их позиция проявляется в поступках. Главным средством создания образа становится речевая характеристика, так как персонажи пьесы - прежде всего участники диалога. В речи героев раскрываются самые яркие свойства их натур. Как правило, это не сложные, но рельефные образы. Повествовательное начало в драматическом произведении отсутствует, поэтому читателю о героях рассказывают только их действия и слова, предоставляя ему возможность самостоятельно оценивать происходящее и делать выводы. Вообще пьеса-сказка, как ни одна другая разновидность сказки литературной, даёт юному читателю представление о человеческом характере и его основных свойствах, раскрывает перед ним мир человеческой психики.
Любая сказка, безусловно, отражает нравственные нормы, социально-политические проблемы и пристрастия того времени, в котором живет автор, а также своеобразие его творческой личности. Фольклорная сказка не знает категории «образа автора» (речь идет о рассказчике, сказочнике). Именно авторская позиция, ярко выраженная в литературной сказке, позволяет идентифицировать заимствования из идейно-эстетической системы фольклорной сказки. При этом учитываются ориентация на определенного слушателя и его восприятие, эффект жанрового ожидания, отношение к чуду и его мотивировкам.
Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что литературная и фольклорная сказки различаются по следующим параметрам: по генезису; по форме; по содержанию; по объёму; по языку
Таким образом, литературную и фольклорную сказку рассматривают, несмотря на их взаимосвязь, как два самостоятельных жанра. В целом представляется возможным выделить следующие жанровые особенности авторской сказки: опора на фольклорные традиции, присутствие игрового начала, наличие «образа автора», сочетание реального и фантастического.
Литература
1.Липовецкий М.Н. Поэтика литературной сказки. Свердловск, 1992. 183 с.
Овчинникова Л.В. Русская литературная сказка XX века. История, классификация, поэтика. М., 2003. 312 с.
Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М., 1976. 375 с.
.#"justify">Приложение.
Исправление звука Ч
Звук Ч в группе шипящих звуков занимает особое место. Это сложносоставной, смычно-щелевой звук.
Артикуляция Ч: звук Ч возникает в результате быстрого соединения смычного звука Т" с последующим щелевым Щ.
В первый момент кончик языка производит смычку с корнями верхних зубов, а во второй отскакивает назад, отрываясь от зубов, образуя у альвеол сужение. Губы слегка выдвинуты вперед. При артикуляции звука Ч надо добиваться слитного произношения звукосочетания Т"Щ:
ТЧУ - ТЧО - ТЧА - ТЧЕ - ТЧИ - ТЧИ
Наиболее распространенным недостатком произнесения звука Ч является его замена на звук Щ. Вместо «чашка» звучит «щяшка». Вместо «врач» звучит «вращ». Иногда вместо звука Ч произносят Т" - вместо «грач» звучит «грать».
Эти дефекты произношения связаны с тем, что вместо сдвоенного артикуляционного движения язык производит одно движение (Щ или Т").
Для закрепления точного произношения звука Ч полезно использовать цепочку шипящих согласных: Ж - Ш - Щ - Ч, контролируя движения языка от сильно убранного за альвеолы при звуке Ж, чуть перемещенного вперед при звуке Ш, находящегося около альвеол при звуке Щ и касающегося корней верхних зубов при начальном образовании звука Ч. В этой последовательности исправить дефекты произношения шипящих согласных намного проще.
Тренировка правильного произношения звука Ч
Упражнение 1. Произносите слова, в которых звук Ч стоит в начале слова:
чудак - чулок - чумной - чудить
чох - чёлка - чёлн - чёрточка
чадо - чай - чайник - чайка
череп - чердак - чопорный - чохом
чин - чирок - чинара - читальня
Упражнение 2. Произносите слова, в которых звук Ч находится в конце слова:
луч - обруч - ключ - неуч
ночь - дочь - точь-в-точь
ткач - калач - богач - ловкач
врач - плач - грач - мяч
печь - меч - сечь - течь
Упражнение 3. Произносите слова, в которых звук Ч находится в середине слова:
куча - кочан - начало - качает
починка - обочина - лучик - почин
плечо - учёба - бочонок - печенье
мальчик - ключик - пончик - венчик
Упражнение 4. Многократно произносите словосочетания, насыщенные звуком Ч:
приграничная часть
мальчик в ночном
чуткий начальник
отличник учёбы
чёрный чум
Упражнение 5. Многократно произносите фразы, пословицы и поговорки, насыщенные звуком Ч:
Чарли Чаплин - величайший комик.
Человек человеку - друг.
Калачи на печи, как огонь горячи.
Дурака учить - что мёртвого лечить.
Наш чин не любит овчин.
Нужда научит калачи печь.
Что хочу, то и ворочу.
Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.
Тренировочные дикционные скороговорки
Ложечка ты моя желобоковыгибистая, да с приподвыподвертом.
От топота копыт пыль по полю летит.
Бык тупогуб тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа.
На дворе вдовы Варвары два вора дрова воровали.
Купи кипу пик! Купи кипу пик!
У Сени и Сани в сетях сом с усами.
Шла Саша по шоссе и сосала сушку.
Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет.
Тридцать три корабля лавировали-лавировали, лавировали-лавировали, да не вылавировали.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
