Война-это смерть и потери, боль и страх, разрушения и слёзы.
Четыре долгих года шла Великая Отечественная война, тысяча четыреста семнадцать дней продолжалась битва с германским фашизмом Война уносила жизни, но не смогла сломить в народе дух сопротивления, воли к защите Отечества.
Победа... Но она была в тысяча девятьсот сорок пятом году... А этому предшествовали огненные годы, наполненные страданием людей. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года огромная страна встала на смертный бой с беспощадным врагом.
Победа... Народ ждал её четыре года. Четыре года он шёл к ней дымными полями сражений, хоронил своих сыновей, не доедал и не досыпал, тянулся из последнего и всё же выстоял и победил.
Везде, где ступала нога фашистского солдата, совершались неслыханные по своей жестокости преступления, жертвами которых были мирные люди - старики, женщины, дети. Гитлеровские палачи последовательно и систематически проводили массовое уничтожение мирного населения. Они истребляли сотнями тысяч ни в чем не повинных людей, применяли изощренные методы пыток, жгли, травили собаками, вешали, умерщвляли в душегубках, морили голодом, заражали инфекционными заболеваниями, расстреливали.
«У тебя нет сердца, нервов, на войне они не нужны. Уничтожай в себе жалость и сочувствие - убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, - убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семье и про славишься навеки», - говорилось в обращении немецкофашистского командования к солдатам.
Грубо нарушая международные нормы ведения войны, гитлеровцы с беспощадной жестокостью истребляли советских военнопленных, их расстреливали по любому незначительному поводу.
Изнурительный труд, телесные наказания, инфекционные болезни, голод влекли за собой массовую смертность военнопленных.
Измученные, изголодавшиеся, раздетые и разутые, в зимнюю стужу и в летний зной они не теряли веру в нашу победу. И эта вера помогала им жить, бороться и достойно умирать.
Прислушайтесь, люди! Сердцем прислушайтесь! И вы услышите тяжелый топот кованых сапог и глухие стоны. Это стонет сама земля, принявшая муки, кровь и смерть людей.
В далёкое прошлое уходят суровые годы Великой Отечественной войны, напоенные горем и страданием людей. Вправе ли мы забывать об уроках войны, забывать о тех, кто погиб или был изувечен, защищая Родину?
знает о войне не понаслышке, сам прошёл суровыми дорогами войны, оказавшись на фронте совсем молодым парнишкой.
родился в тысяча девятьсот двадцать шестом году тридцатого июня в деревне Кильна Тетюшского района. Кроме Николая Матвеевича в семье было ещё два брата и две сестры. Когда ему исполнилось два года - умерла мама, а в пять лет - отец. В семь лет Николай Матвеевич пошёл в школу. После окончания семи классов пошёл работать в колхоз. Время было трудное и работать тоже было нелегко: на лошадях пахали землю, боронили, возили снопы, в общем, трудились с утра до вечера.
В тысяча девятьсот сорок третьем году, когда ему исполнилось семнадцать лет, призвали в армию. И он сразу же попал на фронт, в воздушно-десантные войска.
Воевать пришлось за границей. Сначала было очень страшно, но позже привыкли, и смело шли в бой. Рядом падали насмерть товарищи, санитары увозили раненых в госпитали. Николай Матвеевич тоже лежал месяц в госпитале с ранением левой ладони.
В тысяча девятьсот сорок четвёртом году он попал в Австрию, где целый месяц освобождали город Вену. В этом году он и получил свою награду- медаль «За Отвагу».
Потом шли Болгария, Румыния, Чехословакия.
В конце тысяча девятьсот сорок пятого года попал в Берлин и вместе со всеми боролся за Рейхстаг. В самом Берлине и отпраздновали победу. Николай Матвеевич получил медаль «За победу над Германией».
После этого пять лет служил в Германии, охранял мирный труд. Когда пришло пополнение, Николай Матвеевич покинул Германию. Но возвращаться в свою родную деревню не захотел, так как родных у него там не осталось: старший брат погиб на войне, сестры умерли. Лишь младший брат Иван остался жив. После Казанского госпиталя он уехал в деревню Комаровка, туда и поехал Николай Матвеевич. Приехав, сразу же начал работать, ну а позже женился. В тысяча девятьсот семьдесят первом году с женой и детьми Николай Матвеевич переехал в село Кирельское.
Когда приходит девятое мая, Николай Матвеевич достаёт свои награды и вспоминает свою молодость, которая прошла на полях сражений. Всего у него два ордена и восемь медалей.
Вместе с весной пришла на многострадальную землю долгожданная Победа. Слезами радости встретили ее бойцы Великой Отечественной, так же встречаем этот день и мы, их потомки.
Страшно представить, сколько пришлось каждому воевавшему. Сейчас все чаще и чаще звучат слова, что надо считать героями всех воевавших. А сами они, участники тех событий, сдержанно оценивают свои действия. Пошли воевать, потому что считали это своим долгом, за честь почитали участвовать в защите Родины. Знали, что если не они, то кто же?! Это позже потомки воздвигли монументы, написали тысячи исторических и художественных произведений. А защитники, уходя на фронт, не говорили громких фраз. Знали только слово «надо». Их отцы и деды воевали за советскую власть, а им пришлось отстаивать само право человека на жизнь, на существование свободы на земле.
Грустно видеть сейчас немощных стариков, вспоминающих свою славную молодость, плачущих о погибших товарищах. Понимаешь, как коротка и уязвима человеческая жизнь, и как все - таки много может сделать человек отдать свою жизнь во имя счастья других.
Для нашей Родины всегда будет святым этот праздник Победы, и всегда люди мысленно будут возвращаться к маю тысяча девятьсот сорок пятого года. В те весенние дни был закончен великий путь, отмеченный многими жертвами. И наш человеческий долг - поздравляя друг друга с праздником, всегда помнить о тех, кого нет с нами, кто пал на войне.
За два года войны мы, донбассовцы, привыкли к гнилости Украины настолько, что в историях «возвращенцев» не надеемся услышать что-то новое. Но все чаще в еще горящий Донбасс возвращаются люди, столкнувшиеся с отношением в корне противоположным от общепринятого.
«Горячий привет» Януковичу» и «Мамочка, спаси!» - две правды одной войны
Дарья из Донецка выезжала на Украину, в Одессу.
«В мае 2014 года Восток уже омывался кровью, счет моим убитым землякам и соотечественникам шел на сотни. Военные сводки не смолкали: Славянск, обстрел, погибшие, раненные. Семеновка: обстрел фосфорными бомбами... Позже мы узнаем, что этот небольшой, тихий поселок напрочь сотрут с лица земли, и не важно, жил там миллион человек или всего три сотни – больше там жизни нет. По телевизору только и говорили о «террористах и сепаратистах», и это вообще не вязалось с тем, что рассказывали о зверствах правосеков и карбатовцев первые беженцы из того же Славянска. В общем-то, членов карбатов на Украине все нормальные люди справедливо считают моральными уродами, бандерлогами или фашистами, но народу не с чем идти против них. Как показала практика, нет на Украине людей таких же смелых, как дончане, грудью вставших против танков, да еще и вышвыривавших из них танкистов, приехавших стрелять по моему городу из какой-нибудь Винницы.
Жители Донбасса останавливали украинские танки голыми руками
Семеновку украинские военные «освобождали», стирая с лица земли
В начале войны Донецк вообще оказался в ловушке: ополчение тогда откровенно «зажралось», в интересах революции отжимали все, что было не прибито. У нас из гаражного кооператива на Путиловке все нормальные машины вывезли, даже ворота сорвали. Потом гоняли по городу на запредельной скорости на «красный». Это не один день было, а несколько месяцев, пока их не загнали в рамки закона.
Мы видели все это своими глазами, не по телевизору, но уезжать никуда не собирались. Пока в конце августа 2014 года не остались погостить у друзей в одном из последних спокойных районов Донецка. Когда в половине четвертого утра, всего за два дня до начала нового учебного года, из «Града» обстреляли поселок Калинкино в микрорайоне Заперевальный Буденновского района, стало ясно: нигде в Донецке больше не спрятаться от войны, нет никакой гарантии того, что мы выживем. К утру украинские сайты радовались: «Украинские военные передали «горячий привет» даче Януковича». Масса одобряющих комментариев, радостные смайлики… Как-то не вязалось с застывшим в ушах криком двухлетнего сына: «Мамочка, спаси!»»…
В одну из дач допустившего охлократию экс-президента, естественно, не попали. Повредили 4 частных дома мирных граждан по улицам Абрикосовая и Лужская, в одном из них в тот момент тоже находился ребенок. Хозяин одной из пострадавших дач расскажет: «Хотел на втором этаже заночевать, мы как раз ремонт внизу делали, там сырость была. А среди ночи чего-то проснулся, покурить спустился, и так и остался внизу. Пол крыши снесло, как раз над спальней. Был бы там – размазало бы по полу».
«Есть у вас справка, что вы в наших детей стрелять не будете?»
За два года войны в Донбассе более полутора миллионов человек оформили статус внутренних переселенцев на Украине (по сухой статистике, за которой стоят сотни тысяч людей, по-прежнему проживающих в зоне т.н. «АТО»), около миллиона человек получили временное убежище в РФ, десятки тысяч донбассовцев выехали в другие страны. Куда бы ни вели дороги, в конце их, как правило, всплывает простая истина: беженцев не любят нигде. Они «валят экономику», «портят воздух» и «делают нервы» местным аборигенам. Но исключения есть всегда.
У Дарьи нет родных. Она смирилась с этим после того, как на просьбу о приюте, ее многочисленные родственники на Украине и в России ответили уклончивым отказом, мол, «может, у вас и ненадолго все» или «конечно, приезжайте, только давайте через пару неделек». Оставив войну и дом за плечами, она с сыном отправилась в неизвестность, даже не выбирая направление.
«… Сосед ехал на Юг, - продолжает рассказ «возвращенка» Дарья. - В багажнике – сумка, несколько месяцев стоявшая в коридоре «наготове» для спуска в подвал. В салоне – ребенок, лихорадивший еще несколько часов после войны, прервавшей его мирный сон. Выезжали в смешанных чувствах, хотелось быть дома, но в мире и тишине, война – не место для женщин и, тем более, детей. Муж оставался в Донецке. Да и быть беженцем страшно, ведь ты в неизвестность бежишь от смерти и разрушений, всю свою жизнь впихиваешь в сумку, не зная, к чему придешь, как тебя встретят на чужой земле, и будет ли куда возвращаться.
Комнату мне не предоставляли, я сама пристроилась в общежитии на окраине. Соседи, как узнали, что я из Донецка, предупредили, чтобы молчала об этом, чтобы беды не накликать на свою голову. А как молчать, когда я горжусь своим городом, и каждый сантиметр его земли для меня дороже всего на свете? В общем, в тот же вечер мы половиной общаги вместе рыдали о Донбассе, правда, одни плакали, обвиняя нас в войне, другие - проклиная Майдан, принесший войну. Почти полгода я жила там, и все старались нам помочь, приносили «вкусняшки», приглядывали за моим ребенком, пока я разбиралась с документами. Одна из вахтерш даже в церковь ходила, свечки ставила за то, чтобы у нас мир наступил, сама пекла нам булочки…
Были, конечно, моменты, при которых очень хотелось пулю в лоб пустить некоторым личностям. Например, когда хотела сына в садик устроить, состоялся интересный диалог с директором:
- Вы ребенка регистрировали, есть документ из администрации?
- Конечно, вот.
- Хорошо. Ну, я просто спрашиваю, чтоб знать, что вы не сепаратистка, и не начнете в наших детей стрелять.
Эта женщина, одна из немногих, подпортила общую картину взаимовыручки и поддержки, с которой меня встретил этот прекрасный южный город. В этот детский сад мой ребенок, естественно, не пошел. На более чем неуместный вопрос директора я попросила предъявить мне справку о том, что сепаратисткой не является и она, и не застрелит моего ребенка, как это любят делать с детками Донбасса ублюдки из ВСУ. Я очень разозлилась на нее, но о возможных последствиях и травле СБУ вообще не думала. И мне повезло, директор явно не ожидала такого вопроса, тем более, что все стены садика там заклеены плакатами и фотографиями, прославляющими «героев АТО», она даже извинилась передо мной».
Дарья благополучно вернулась в Донецк весной 2015 года, домой ее с сыном пропустили даже без пропуска на руках. Сейчас ее ребенок ходит в один из донецких детских садов, и всегда с добром вспоминает людей, так по-доброму принявших чужаков, против которых воюет майданная власть на Донбассе.
Донбасс не победим, пока дети, живущие в подвалах, способны так улыбаться
К сожалению, это одна из немногих светлых историй, которые сегодня рассказывают вчерашние переселенцы. Остались еще на Украине отзывчивые люди, остались даже те, кто не до конца зомбирован, и его пока можно поставить на место, как это сделала Дарья с директором детского садика. Это то, что еще держит страну на плаву, не позволяя ей окончательно скатиться в пропасть бандеризации. Но, как было сказано, это, скорее, исключение из правил…
